Тактика и психологические основы допроса - Страница 57

137

См. Шнейкерт, Тайна преступника и пути к ее раскрытию, М„ 1926, стр. 25; Гельвиг, Современная криминалистика, М., 1929, стр. 78.

138

Глазер, Руководство по уголовному процессу, стр. 176—177.

139

М. С. Строгович, цит. работа, стр. 312. Такую же позицию занимают Р. Д. Рахунов (цит. работа, стр. 79) и ряд других советских авторов.

140

Pavel Horoszowskij, цит. работа.

141

а) Самый свободный от внушения простой вопрос, начинающийся словами: «который, кто, где, почему и т. п.; какого цвета платье?»;

б) вопросы на выбор: да или нет. («Была ли собака на картине?»);

в) разделительный вопрос: «Было платье синее или желтое»;

г) вопрос, требующий определенного ответа: «Не было ли шкафа на картине?», «Ведь на картине не было шкафа?»;

д) вопрос, сам по себе заключающий определенное предположение: «Какого цвета платье у женщины?» — если свидетель не упомянул еще о женщине. Предполагается, что свидетель знал о ее существовании;

е) вопрос с последствием: «Был ли на картине шкаф?». Кто попался на удочку этого вопроса, должен будет отвечать на вопрос о месте, цвете и т. д. (см. А. Я. Конторович, Психология свидетельских показаний, Харьков, 1929, стр. 29).

142

О. Голдовский, Психология свидетельских показаний, «Проблемы психологии», вып. I, стр. 98.

143

А. А. Шеварев, цит. работа, стр. 90.

144

Horoszovskij, цит. работа, стр. 88.

145

Л. М. Карнеева, С. С. Ордынский, С. Я. Розенблит, цит. работа, стр. 71.

146

Ф. Энгельс, Диалектика природы, М., 1948, стр. 192.

147

И. Я. Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, СПб., 1896, стр. 302.

148

Р. Д. Рахунов, Свидетельские показания в советском уголовном процессе, М., 1955, стр. 12—13.

149

В. И. Ленин, Философские тетради, М , 1947, стр. 256.

150

См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 29.

151

М. С. Строгович, цит. работа, стр. 229.

152

«Следственная практика», вып. 41, стр. 15.

153

Л. Б. Занков, Память, М., 1949, стр. 135.

154

Л. Б. Занков, цит. работа, стр. 135.

155

А. С. Прангишвили отрицает существование случаев подтверждения правильности воспроизведения путем рассуждений: «Наши эксперименты показали, что уверенность в воспоминании, как сознание в достоверности, не строится наряду с репродуцированным комплексом... По нашему мнению, уверенность в воспоминании является непосредственной и в том смысле, что воспоминание в «самом себе» содержит основу уверенности, как конститутивного фактора воспоминания, это есть проблема факторов самого воспоминания, как специфической формы памяти, а не проблема возникновения уверенности после воспоминания («К проблеме основ уверенности и в воспоминании», «Труды Института психологии им. Д. Н. Узнадзе Академии наук Грузинской ССР», т. X, 1956, стр. 339).

156

См. П. П. Блонский, Память и мышление, М.—Л., 1935, стр. 121.

157

Прангишвили тоже считает, что не всегда, а только в некоторых случаях содержанием воспоминания является наглядный образ— представление: «Воспоминания, как правильно указывали раньше, тем и характеризуются в первую очередь, что являются историей, рассказом, «преданием» о прошлом» (цит. работа, стр. 399).

158

Л. Б. Занков, цит. работа, стр. 135.

159

С. Л. Рубинштейн, О мышлении и путях его исследования, М., 1958, стр. 130.

160

К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 671.

161

С. Л. Рубинштейн, цит. работа, стр. 137.

162

О добросовестности обвиняемого можно говорить только условно, применив это выражение не к его отношению к совершенному преступлению, а к допросу. Целью тактики допроса обвиняемого является достижение его добросовестности в том отношении, чтобы он давал правдивые показания.

163

П. А. Рудик, Психология, М., 1958, стр. 328.

164

См. И. Н. Якимов, П. П. Михеев, Допрос, практическое пособие для допрашивающих, М., 1930, стр. 19.

165

Для психики обвиняемого в отличие от психики свидетеля Крн- вицкий считает характерными следующие черты:

1) прямая и коренная заинтересованность в исходе дела и вытекающая из этого его активизация на предварительном следствии;

2) состояние страха перед наказанием;

3) состояние нравственной подавленности и душевной депрессии от его роли как подследственного;

4) отсутствие в большинстве случаев, доброй воли к сознанию;

5) сознание, что правильные объяснения и показания причинят ему вред;

6) недоверие к следственным органам;

7) стремление к обороне любыми средствами, в том числе и лживыми показаниями;

8) враждебное отношение к свидетелям обвинения;

9) повышенная раздражительность, взволнованность, а иногда и нервное потрясение, близкое к состоянию аффекта;

10) крайняя настороженность, обостренное внимание (самоконтроль).

166

С. А. Голунский, цит. работа, стр. 77.

167

F. Е. Louwaqe. Psycholoqie und Kriminalistik, Hamburq, S. 284.

168

С. А. Рубинштейн, цит. работа, стр. 132.

169

Ellis Albert, цит. работа, стр. 40.

170

Ibid, 41-42.

171

М. Геринг считает, что у совершенно ложных признаний «обычно причиной являются душевные болезни, как меланхолия или другие душевные расстройства, главным образом истерического характера. Другие причины очень редкие. Они наблюдаются из хвастливости, чтобы добиться какого-либо приюта, чтобы быть приговоренным к смерти, из хороших мотивов.., наконец, под давлением со стороны допрашиваемого» («Криминальная психология», М., 1923, стр. 58).